Награды за репутацию на сайте -
Награды за посты на форуме -
Сябуру Ясине
Отогакуре
NO
Туро Мию, командир блокпоста № 7- G Золотого Леса. Граница Страны Молний и Империи.
Дьяволы Бездны, как же холодно! Ксо, ксо, ксо! Как только скоплю денежек на тот прелестный домик на южном побережье – уйду из действующих шиноби, и гори они синим пламенем. И интересы деревни гори, и кодекс, и честь, и слово – все! Слишком тут холодно. Пусть каге сам отдувается, а с меня – хватит! Мне тридцать шесть лет. Я ушел за ними из Аме только потому, что хотел увидеть что-то новое. Только потому, что не хотел сгнить под вечным дождем, в вечных трущобах, патрулях и мусоре. Прошло почти девятнадцать лет. О да, теперь дожди для меня – это редкость. На смену им пришла одуряющая жара лета, или холод зимы, или ледяные шторма побережья, или ливни, с которыми не сравняться даже хляби моей родины – муссоны называются. А больше ничего не изменилось. Трущобы только нынче обзываются Нижним городом, а патрули остались патрулями. Кстати, мусор тоже ни сколько не изменился. К дьяволу! Нет, не буду я дожидаться, когда счет пополниться – пусть йокаи их всех заберут вместе с их деньгами. Решено! Женюсь на вдове Мициоко, продадим ее магазинчик и купим ту чайную на южной дороге… Ну и что, что толстая? Ну, материться, как портовый грузчик. Зато перестану мерзнуть. И жариться. И мокнуть. К дьяволам бездны всю эту службу! Им надо – пусть сами парятся... Жаровня совсем не давала тепла. Дикий западный ветер, который утихал здесь, на Приграничье, только летом, от которого пологи толстой, валеной из шерсти горных быков палатки, ходили, словно бумага, сдувал тепло синегами знает куда. У меня-то зуб на зуб попадал только случайно, а каково было рядовым генинам в парусиновых шатрах? Дьявол, хорошо им за стенами Резиденции рассуждать об охране границ! Какая охрана, когда сам того глядишь околеешь? К дьяволам всю эту службу, пусть сами разбираются как хотят! Я зачерпнул совком мелкие катышки угля – в ящике его осталось до обидного мало, а новая партия придет только в среду, еще четыре дня! У снабженцев свои счеты: у нас-то тут температура почти как в Кумо, может градусов на пять пониже, да только этот проклятый ветер никто не учитывает. И не объяснишь им, бюрократам! Священное слово: «норма»! И от этой «нормы» вечная усталость. И простуды с хроническими пневмониями. Во, какие слова выучил! А все из-за чего? Из-за холода. Просвещаемся. Я сыпанул серо-черный гравий в медную чашку жаровни – синеватые язычки огня жадно облизали новую порцию едова. Но теплее не стало. Гулко бухали туго натянутые стены палатки, сопротивляясь ледяным порывам. Метался огонек жаровни, пытаясь спастись от смерти. Я почти накрыл ладонями медную чашу, борясь с желанием обхватить ее руками. По опыту знал: руки сожгу до волдырей, но все равно – не согреюсь. Дьявол, как же холодно! Холод пробирался даже под бурку, лип к коже, промораживая до костей. Рад бы уснуть, сколько времени нормально не спал, но, попробуй, поспи, когда кажется, что еще чуть-чуть – и сердце заледенеет. Холодно, дьявол! Полог, закрывавший вход в палатку, промороженный до состояния картона, с каким- то зубовным скрежетом проехался по стене. Внутрь ворвался обжигающий порыв ветра, обдав меня как водой из ушата. Я согнулся, распахнув бурку, защищая трепещущий огонек: погаснет – хрен потом разожжешь, спички в таком холоде отсыревают быстрее, чем если их в воду окунуть. - Дверь прикрой, дьявол! – Рявкнул я, не оборачиваясь. Кто бы там не пришел: я не рад ему, даже если это сама Ноихара пришла мне стриптиз сплясать. - Извините, Туро-доно. Ука, мой адъютант, раскаявшимся не выглядел. Он устало размотал шарф, откинул капюшон плаща. Мальчишеское курносое лицо выглядело изможденным, вытянувшимся. Еще недавно круглые, румяные щеки запали, от золотистого загара уроженца страны Молний ничего не осталась – кожа сероватая, под глазами черные круги, губы потрескавшиеся, обветренные. Сколько ему? Пятнадцать, шестнадцать? Генин! Даже бриться еще не начал. Парень с трудом, зубами, стянул с закоченевших в крабьи клешни рук перчатки, протянул их к жаровне, поморщился, расправляя одеревеневшие пальцы. - Что там? – Молчи – не молчи, а спрашивать все едино – придется. Хотя, естественно, ничего хорошего там не было – не на чай к местному феодалу он меня пришел пригласить – это точно. - Донесение из главной усадьбы Ниицуро. На одну деревню опять напали. Четверо или пятеро. Молодняк. Трое трупов. Все девицы. Повеселились, в общем… - А от меня ты чего хочешь?! – Вызверился я. Ука на меня не смотрел, сунул замершие руки к самым губам, пытаясь отогреть их дыханием. Ну, и чего я на него-то ору? Не он во всей этой хрени виноват. Не он отдавал приказ о усиление патрулирования границ. Как их тут усилишь? Нормальный пост не развернешь! Щитовые мобильные домики не поставишь: сносит ветром. Даже землянку не выроешь – земля промерзла и стала твердой, как кирпич. Толку от всех наших технологий? Да и от нас самих толку не много. Ну, доносят нам о нападении вампиров, а дальше то что? Прискачем мы, посмотрим на трупы – пиявок к тому времени и след простыл, а преследовать их в Золотом лесу – увольте. Мне жизнь моих парней дорога. Да не так много их у меня, даже с теми, кто в горячке валяется. Всю границу с Империей так не перекроешь, в каждой деревне по посту не поставишь… А и поставишь. Нас, ветеранов, мало. Остальные – юнцы, генины, крови не нюхавшие. Спецподготовка дело хорошее, а боевой опыт все едино – не заменит. Медиков не хватает – один на три поста, не желают господа медики из тепленькой Кумо тащится сюда, под ветер да клыки пиявок. Техников тоже посчитать - и пальцев не надо. Да и от тех, что имеются, толку как от дохлой кошки. Глушат вампиры сигналы, перекрывают частоты, тоже ведь не гета мисасуп хлебают. Поставки провизии задерживаются, да и не хватает их. На прошлой неделе вообще рис прислали жучком зараженный. Генину не привыкать, жучок тоже мясо, но животами маются. Разведчиков у меня аж двое, так те от безделья совсем одурели, сутками в го на щелбаны режутся. А на кой они мне? Чего разведывать то? С разгона я вот таких же двоих в Лес загнал, хоть примерные карты составить - близенько, по окрестностям. Больше я их не видел, а один ведь сканером был. Вот и торчим тут, как прыщ на заднице, писульки в Резиденцию отписываем. Смысл в тех писульках? Не напишешь же: так мол и так, господа администрация, неладно вы придумали. Смысла тут в нас не много, а живы только потому, что пиявкам высокородным до нас и дела нету. Нагнали тут шиноби, почитаю, больше, чем вся имперская гвардия, а толку с того ровно как с чирья на причинном месте. Может, Лес теперь и не расползается дальше наших постов, а людей по деревням бить стали только больше, будто в насмешку. А нам в Империю соваться – легче сразу удавиться, что б ни мучится, потому как они в своем лесу, что твоя белка. Уж я не говорю про то, что каждая пиявка троих генинов стоит. Нет, такого не напишешь. Вот и докладываем: на границе все спокойно, боевые потери равны нулю, потери среди мирного населения – охренеть. Вампиры питаются хорошо, диету соблюдают, предпочитая молоденьких. Прискакал тут ко мне сам Ниицуро-сама, глава клана. Руками махал, бородой тряс. «Мне ваш райкаге гарантировал безопасность моих владений!» Райкаге гарантировал, на него и ори, от меня-то ты чего хочешь? Твои-то воины тоже не для показухи по деревням сидят, ребята крепкие, вооружены отлично, даром, что не шиноби. А как вампиры появляются: скромненько в сторонку отходят и не вмешиваются, под ноги не лезут. Потому что жить долго и счастливо все хотят. Как мне один капитан сказал: «Легче отвернуться, чем мне солдат на убой вести. Погрызут они, конечно, кого-то. К себе там уведут, но ведь зря не безобразничают, целиком деревни не вырезают. Кто ж будет весь курятник под нож пускать? Не дураки они, чай. По мне, так легче с ними просто о дани договориться, отдавать им нужное количество людей – и все дела». Вот вам и глас народа. Кстати, соседний феодал, тот, что западнее, так и поступил. Шиноби на свои земли не пустил и торгует с вампирами мирно: ювелирка у них больно хороша. А что ему сделаешь? То, что он дань крестьянами платит – поди докажи! Сами же крестьяне и молчат в тряпочку. Во-первых, у них тихо и мирно стало. Ну, отдадут пару другую человек на прокорм, так ведь бабы еще нарожают. Во-вторых, они и сами с пиявками потихоньку торгуют: продукты, мясо – это ведь тоже требуется. В-третьих, феодал волен на своих землях делать то, что ему заблагорассудиться. Шиноби далеко, а феодал близко, с ним жить еще. А мы чего? Мы тоже молчим, наше дело маленькое, шинобское… Вот и морозим тут задницы, треская рис с жучком да хлеб с плесенью, любуемся на трупы, которые вампирячья молодежь после себя оставляет да костерим Пресветлого райкаге со всеми его помощниками, что б им всем пусто было! В смысле, чтоб Боги продлили их дни и осенили своим благословением их жизненный путь, поганцам заумным! Снова заскрежетал, захлопал откинутый в сторону полог и новый порыв кусачего ветра с разгона влетел внутрь. - А, что б вас! Саке вам тут задарма наливают, что ли?! – Заорал я, чуть не накрывая жаровню буркой. С другой стороны Ука загородил ее, как любимое дитя, поминая сквозь зубы всех предков вошедшего до седьмого колена включительно. Впрочем, его лицо тут же приняло равнодушно-почтительное выражение с умеренной готовностью немедленно броситься исполнять любой приказ начальства. Впрочем, умеренности и равнодушия было куда поболее, чем готовности и почтительности. Значит, начальство мелкое. Убедившись, что огонек в жаровне все еще борется с мерзостью окружающей его действительности, я обернулся. Здоровый, как твой медведь шатун, Суёко-сан, инспектор застав, стоял у стены палатки, с интересом разглядывая подошву собственного ботинка. - Дерьмо… - Грустно констатировал он. - И не говори: не погода, а дерьмо собачье! – Согласился я. Инспектор – инспектором, а повязку с протектором я на него самолично цеплял, когда он мне еще макушкой и до плеча не доставал. Мне перед ним лебезить не с руки. - Да нет. Воняет, как человеческое. – Суёко попытался расчесать смерзшиеся в ледышку усы, поморщился и плюхнулся в единственное походное кресло – мое собственное – брезгливо отодвинув ногой в сторону утлый столик с картами и бумагами. Кресло жалобно крякнуло, парусина сиденья провисла аж до пола, поддерживая инспекторскую задницу, но выдюжило. – Ты бы их хоть сортиры рыть заставил, Туро-семпай. - Сам поди порой, - Огрызнулся я, - Земля, что твой бетон! Я мрачно наблюдал за Ука, который метнулся птицей в угол, другой – и как по мановению девы Зари вместо бумажек на столике оказался тазик, наполненный исходящий блаженным паром горячей водой, в ней - две изящный, словно дорогие гейши, глиняные бутылочки, крохотные квадратные чашки, набитые трубки да еще одна жаровня. - Сукин сын! Ты же еще вчера говорил, что нету! – Прошипел я сквозь зубы. - Для вас - и нету! – Кося наглым глазом, бормотнул малец, собирая на стол немудрящее походное угощение. - Чего стоишь, семпай? В ногах правды нету, - Суёко вальяжно повел рукой, приглашая меня к моему собственному столу. - Как будто выше она есть… - Гляди, какой стал. А был то: зелень – зеленью! Где только что набрал! Становится на колени да на ледяную, промороженную землю ох как не хотелось, но гостюшка занял единственное кресло Да и стоять столбом посередь палатки было глупо. И пар над миской с саке, опять же, стал редеть, растворяясь в стыне. Когда мои колени уже почти коснулись утрамбованной до гранитной плотности земли, Ука метнул под них толстый войлочный коврик. Как будто раньше этого сделать не мог – убью, засранца! Мы молча и чинно выпили по первой чашечке – теплое саке горячим комом прокатилось по пищеводу, уютно бухнув в желудок, грея промороженные внутренности. Я уже достал нож, что бы ковырнуть подогретые консервы и, естественно, тут же снаружи послышался гвалт, словно кто-то выкрутил громкость колонок до предела. - А, ксо! И все демоны Бездны с вами! – Выругался я, стряхивая со штанов упавший кусок тушенки и одновременно пытаясь выйти из палатки. На улице царил дикий ветер и бедлам. Солдаты носились, как курицы с отрезанными головами и я не сразу приметил трех человек, стоящих на пригорке неподалеку от наших палаток. Точнее, судя по разряженной одежке и красивеньким кукольным личикам – трое вампиров. Еще точнее, двое молоденьких вампирчиков, стоявших спокойненько, сложив свои холеные ручки на груди, и одну вампирочку, совсем еще девчонку. Как раз она то и развлекалась, пуляясь шарами, похожими на мыльные пузыри в багровом ореоле, по солдатам. Точнее, под ноги солдатам. Нам такое не в диковину. Молодежь любила резвится. Убить да даже ранить серьезно – Боги упаси, но паники полные штаны. Весело! - А ну! Пошли отсюда, шелупонь! – Рявкнул я что было силы в легких. А силы было не мало, не первый год я командиром хожу. Девчонка обернулась ко мне, засмеялась радостно, видно, признав противника посерьезнее, сложила печати. Зрелище и впрямь было красивое: тоненькая темная фигурка на фоне хмурого неба. Бешенный ветер, треплющий распущенные темные волосы. Вдалеке: неподвижная стена золотых деревьев: ни один листик не шелохнется! Глазищи девахи горели азартом: она выпалила свой мячик, да прямо мне в грудь. Ну, мы тоже не вчера родились: я выставил перед собой воздушный щит, сложив печати так быстро, что личико у малой вытянулось от удивления. Вот так, знай наших! И в этот момент дурачок Ука бросился наперерез девчонке. Уж не знаю, чего он хотел: пузырь ее перехватить, меня заслонить или сбить вампиршу, да только мячик из багровой чакры, ударившись о мой щит, отскочил, как резиновый, полетел в сторону, коснулся виска мальчишки и взорвался ослепительным фейерверком. Ука упал, страшно, плошмя, на месте головы вздулся кровавый пузырь издевательски напоминающий череп и лопнул. Ударил багровый фонтан, забрызгав все кругом на пару шагов. Тишина упала, как ватный колпак – только ветер свистел. - Я не хотела… - Пробормотала вампирша. – Я не хотела! Один из парней схватил ее за руку и поволок в сторону леса, второй кивнул кому-то за моей спиной и побежал за ними. А девчонка все оборачивалась, спотыкаясь, губы шевелились. Видать, все повторяла, что она не хотела. Я почувствовал, как чья-то рука легла мне на плечо. - Сочувствую, семпай. Глупо-то как: на ровном месте упасть и шею себе сломать – это умудриться надо. Такой молодой! - Чего? – Я обернулся к Суёку, уставившись в хмурое, мясистое лицо. – Это. Мой. Адъютант! Какая сломанная шея?! - Это шиноби Кумо. Ты войны хочешь? А ветер все свистел. И больше не было ни звука, солдаты, стоявшие вокруг нас – молчали. Сябуру Ясине Ранг: генин Ото Скорость: 351 Жизни: 1500 Запас Чакры: 751 Сила и Стойкость: 1398 Кошелек:850 Доступные стихии:песок Миссии:D-0,C-0,B-0,A-0,S-0. Экипировка: (пока что пусто) Оружие:Сюр-10;Кун-10;Взр.Свит.-1 Бои:Победы-Поражения-
Награды за репутацию на сайте -
Награды за посты на форуме -
Рон Мастерс
Отогакуре
NO
(Глава "Братсва крови")
Сегодня нас ждет славная охота. Этот живой скот, что называют людьми, они годятся только для одного, для пищи, хотя и как жертвы охоты, они тоже выступают неплохо. Меня претили взгляды некоторых вампиров, которые призывали к милосердию. Говорили о том, что нужно быть сдержаннее, что люди могут быть полезны, хотя бы как слуги и солдаты. Возможно, но какой смысл их жалеть, просто животные, которые, ни чем не отличаются от обезьян. И этим жалким животным принадлежала почти вся страна, а мы – бессмертные существа, вынуждены ютиться на том огрызке, который нам оставили люди. Так не должно быть, мы высшая раса, мы должны править людьми, а не жить с ними бок о бок и бояться их. А шиноби, всего лишь ошибка природы, не смотря на их силы, они живут столько же сколько и скот. Они вымрут, а мы останемся жить, столь же величественные как и раньше. Нет, я не испытывал жалости к людишкам, они просто были ниже нас и чем быстрее они с этим смиряться тем лучше для них же. Все в Стае разделяли мои взгляды. И хотя некоторые вампиры почти приказывали нам остановиться, мы не собирались этого делать, еще немного и людишки сами бросят свои деревушки и сбегут в страхе. Это та же война, совмещения приятного с полезным, ведь сегодня нас ждет пир. И все же… что-то было не так. Да я чувствовал людей, как и мои братья, но они, похоже, были только в одном здание. К тому же тут был шиноби. Хотя это, скорее всего, объяснялось довольно просто, жители наняли шиноби для охраны, а сами прячутся в здании. Как глупо, он всего один, неужели жажда наживы так сильно затмевает им разум. Я видел, что и мои братья веселятся. Мы подбежали к сараю, в котором прятались люди и снесли ворота. -Что за черт? У меня было такое же чувство, внутри были люди, но наши, солдаты Черной Гвардии, один из патрулей пропал здесь. Ловушка, этот шиноби нам ответит. Тогда я и увидел его. Он не прятался, даже не пытался, просто стоял на крыше здания, неподалеку от сарая, скрестив руки на груди. Одежда для шиноби была несколько нетипичная: черный костюм, темный плащ с капюшоном, закрывающий лицо, и металлические перчатки. И его глаза.. красные, они сверкали из-под тени капюшона, не простые глаза, не человека и не шиноби, глаза зверя. Вампирское зрение куда лучше, зрения этих жалких людишек, но все же сейчас я пожалел об этом. Он просто стоял, стоял и смотрел на меня… его глаза, как будто проникали мне в душу, этот взгляд был невыносим, если бы он достал оружие бросился в бой, все было бы не так. Но он просто смотрел молча. Эта фигура… Я никогда не боялся людей, они ниже нас, но эта фигура в черном, вызывала у меня какой-то необъяснимый ужас, его взгляд жег. Заорав, мы бросились к нему, все вместе. Какая разница кто он? Разорвать, оторвать его проклятую голову, закрыть эти глаза. Нам нужно мгновение, чтобы добежать до него. -Горите! Он просто нажал на что-то на своей перчатке, а затем поднял руку и сжал кулак, я успел заметить искру. Взрыв. Огонь. Смерть. Я слышал как кричат мои братья, похоже это были взрывные свитки заложенные под землей, не достаточно чтобы убить таких как мы, но достаточно чтобы покалечить, я видел как мои братья валяются на земле, воя от боли. А он просто стоял, стоял и смотрел прямо на меня, его глаза, они испепеляли меня, я не мог это терпеть. Не все из нас были ранены это нужно закончить, мы попытались собраться когда… -Друзья мои, поприветствуйте наших гостей. Шиноби развел руки и за его спиной начали появляться люди в черном, у них в руках были какие то склянки. Мы еще не успели отойти от взрыва, как вокруг нас начали разбиваться склянки с газом, я почувствовал слабость, тело отказывалось слушаться, невозможно… кто они, кто… почему мы их не почувствовали, нет все просто, они застали нас врасплох. Правда, захватить всех газом не удалось, еще семеро из нас были способны сопротивляться, их было раза в три больше, но они всего лишь люди. Я только увидел, как воины в черном вкололи себе что-то и ринулись вниз, это невозможно, люди не могут так двигаться, а шиноби среди них был только один более того… сейчас эти существа были… вампирами. Мои братья бы ли также обескуражены мы просто не успели прибегнуть к дзюцу, да и сил у нас было не так много, мы собирались устроить пир здесь, но так не может быть просто не может быть… такого не бывает. Я слышал, как кричат мои братья, на них наваливались кучей, нет, их не убивали, но они наносили нам глубокие болезненные раны, как будто мстя за что-то. Страх, страх завладел мной воины в черном не сказали ни слова ни одного, только крики моих братьев стояли у меня в ушах. Я уже хотел уйти… когда увидел его. Человек в плаще просто шел вперед, он и попытки не сделал достать оружие. -Добро пожаловать в мой мир, кровопийца, добро пожаловать в ад. Он раскинул руки и рассмеялся, смех этот смех, смех посреди криков боли, я не мог этого терпеть, дико крича я бросился вперед и проткнул фигуру в черном клинком. Меч легко проткнул плоть и тело упало на землю. -Получил… получил… с этим все… с этим все… Я нес что-то безумное, сам не знаю что. -Ну что ты, все только начинается. Голос шел у меня из-за спины, мертвое тело на земле исчезло, оставив после себя только облачко дыма. И прежде чем я успел атаковать противника снова, меня откинуло от него и впечатало в пол, я не знаю, что это было, как будто сильный поток воздуха, рука противника светились фиолетовым пламенем, с земли я швырнул во врага кровавым шаром, тот увернулся и разорвав расстояние, оказался рядом со мной. Я уже был на ногах, кто бы он ни был, это всего лишь шиноби, даже не смотря на мою слабость из-за яда, я могу победить. Но когда я попытался его ударить, почувствовал какое то сопротивление, как будто меня держит что-то, а ведь это… существо, только подняло руку, у меня появилось дикая мысль, что это он остановил меня, я как будто продирался сквозь болото, тело не слушалось. Неожиданно все прекратилось, я снова получил контроль над телом, но было поздно, противник уже был рядом. Слишком близко, я почувствовал дикую боль и упал в грязь, он подрубил мне ноги. Сквозь кровавую пелену, я видел как он махнул руками, и к нему в руки сами прыгнули железные обломки беседки поврежденной взрывом. И прежде чем я успел хоть что-то сделать, он пригвоздил мои руки к земле этими штырями. Боль, я никогда не чувствовал такой болит, никакой крик не мог бы этого передать, когда зрение восстановилось, я увидел как он склонился ко мне, как смотрит мне в глаза, страх липкий страх и боль, я сходил с ума. -Неприятно, правда? А ведь то ли еще будет. -Кто… что… ты такое? Как я это сказал, почему это было важно, не знаю, у меня было чувство, что это кошмар и стоит узнать кто он, как все прекратится, кошмар уйдет. Мне показалось, что он усмехнулся. -Ну… если ты действительно хочешь знать. Существо сняло капюшон, и я с ужасом увидел лицо, мое лицо, эти красные глаза на моем лице. Мой двойник начал меняться, кривая усмешка все больше и больше рассекала его лицо, и вот уже пасть с огромными зубами разевается и беззвучно хохочет, и эти глаза, глаза кругом, я понял, что проваливаюсь в кошмарное гендзюцу, но не мог ничего сделать не было сил. -Ты понял… я твой страх. Последним что я услышал, был тот же страшный смех.
Я открыл глаза, похоже, я был еще жив, как и большинство из нашей стаи, правда мы были накрепко связаны, так, что и шанса освободится, не было. Воин в черном был здесь же, он повернулся ко мне. -А, проснулся, наконец, хорошо. Ну что же, лидер Кровавой Стаи, я лишь хотел представить тебе твоих жертв, вот они, те кого ты хотел съесть сегодня, а так же те кто пострадал от ваших рук, тот самый "скот". Я затравленно огляделся, вокруг нас были люди, много людей, т у всех у них в руках были дубинки или короткие ржавые ножи. -Стой, что ты… -Друзья мои. Человек в плаще повернулся к толпе -Я думаю, вы все захотите познакомиться с нашими гостями поближе, только помните, они нужны живыми, впрочем, обещаю вам… Он посмотрел мне прямо в глаза и явно усмехнулся. -Они еще пожалеют, что не погибли сегодня, это было бы милосерднее, но ведь люди его не заслуживают, а вы всего лишь люди, кем бы вы себя не считали, не торопитесь друзья мои, у вас много времени. Толпа одобрительно закричала, а человек в плаще развернулся и пошел прочь, люди приближались. -Стой… не смей оставлять нас здесь. Никакой реакции. -Я могу быть полезным, тебе нужны сведения, я дам их тебе. -Конечно, дашь. Он даже не повернулся. -Скоро ты захочешь сожрать собственный язык, таким нерасторопным он тебе будет казаться, так тебе захочется рассказать нам все, что ты знаешь, впрочем, ты не знаешь ничего иначе от тебя бы так просто не избавились. -Нет, нет, нет пожалуйста… не оставляй меня с ними нет! Люди уже обступили меня, еще мгновение и я потонул в мире боли, а человек в плаще так и не повернулся. Рон Мастерс Ранг: Генин Ото Скорость: Жизни: Запас Чакры: Сила и Стойкость: Бонус: Уникальная техника: Кошелек: 850 рё Доступные стихии: Миссии: D-0,C-0,B-0,A-0,S-0. Экипировка: (пока что пусто) Оружие:Сюрикены-10;Кунаи-10;Взр.Свит.- 1 Бои: Победы- Поражения-
Награды за репутацию на сайте -
Награды за посты на форуме -
Сябуру Ясине
Отогакуре
NO
фамимлия и имя не сохранены, генин, 16 лет.
Я опомнился только тогда когда почувствовал солоноватый привкус на губах. Недоуменно разглядывая собственный большой палец, я медленно соображал: когда это я умудрился сгрызть ноготь до «мяса» и успел приняться за собственную кожу. Никак не могу отделаться от этой детсадовской привычки: когда нервничаю – грызу ногти. На недавнем экзамене на генина чуть все пальцы до локтей не сгрыз. То-то экзаменатор ехидно косился на мои руки… Где же Юрай, что б его синегами задрали? Прошло уже… Я глянул на коммуникатор. С последнего раза, когда я на него смотрел, прошло целых две минуты и тридцать восемь секунд. То есть, с того момента, как Юрай ушел осматривать окрестности – минут десять, примерно. То ли время со мной злые шутки шутит, толи это магия Золотого леса. Мне-то казалось, что прошло никак не меньше нескольких часов. Я раздраженно цыкнул сквозь зубы, засовывая сжатые кулаки поглубже в карманы штанов, и потерся спиной о дерево: просто так, что бы что-нибудь сделать. Спина у меня не чесалась, да и через бронежилет особо не почешешься – просто ожидание становилось непереносимым. Ксо! Ну что я-то тут делаю? Почему я всегда «введусь» на гениальные идеи Юрай? Одно дело подлить девчонкам саке в фруктовое вино на вечеринке или прицепить на пиджак «препода» листик с надписью: «Я – осел!» И совсем другое дело переться ночью в Лес, особенно, когда командование четко сказало: без группы от палаток на пять шагов не отходить. «Мы разведчики! Мы всем этим осторожничающим старперам покажем!» А что в итоге? Я торчу под каким то деревом, дожидаясь, пока мой безбашенный друган что-то там осмотрит и медленно, но верно схожу с ума. За каждым кустом мне чудится притаившийся вампир, и я до крови сгрызаю ногти. Зачем? Тем более, что все девчонки все равно доставались ему. И меня неизменно ловили на наших «шалостях». Только поэтому я не набрал высшие баллы. А Юрай всегда выходил сухим из воды. Сколько раз я зарекался больше не «вестись» на его идеи? Наверное, столько же, сколько «велся»… Вот только за эту нашу «проделку» нам не выговор грозит. Если выберемся отсюда живыми – сам лично рапорт напишу. Уж лучше недельку на «губе» просидеть, чем еще раз на такую ночную прогулку отправится. Может хоть тогда у моего «братишки» мозгов прибавится, раз у меня не хватает силы воли не соглашаться на его эскапады. Да где же он, йокай его возьми? Натикало еще целых полторы минуту, а Юрея ни слышно, ни видно. Я нажал на кнопку, включающую радар на коммуникаторе. Сигнал активизации оглушительно пискнул, как мне показалось, на весь лес. О неожиданности и испуга я браслет даже рукой накрыл, будто рот ему зажимая. Я настороженно вслушивался в оглушающую ночную тишину, вглядываясь в темноту до зеленоватых кругов перед глазами. Тихо, только где то за спиной, довольно далеко свистит и гудит в ветвях деревьев изнемогающий от собственного безумия ветер. Это он буйствует там, на границе с Лесом, а тут все замерло, как во сне: ни веточка не дрогнет. Поначалу это очень раздражает, порождая неуютное чувство раздвоения: ну как так? Там едва ли не ураган, а тут тишь да гладь. Но к этому быстро привыкаешь, как к шуму воды у реки. Вот и я вновь услышал вой ветра только сейчас. А так: все по-прежнему мертво и тихо. Лунные лучи путаются в ветвях и серебряных под светом Ночного Ока листьях. Золотой лес, место вечной, застывшей осени. Луна путает тени, размывает очертания, пряча их в еще более глубоких тенях. Кажется, что вокруг все освещено туманным белесо-серебристым светом, но приглядишься и уже на пару шагов от тебя все смазано: морок, мираж – не разберешь, что реально, а что только ты сам нафантазировал. И тишина, давящая, не настоящая: ни шороха, ни вскрика сонной птицы, ни взлая охотящийся лисицы – только моя собственная кровь в ушах гудит, словно ее качает ни сердце, а мощная помпа. Я попытался отереть взмокший ледяным потом лоб об плечо, впрочем, безуспешно, и приподнял руку, которой зажал коммуникатор, сложив ладонь «лодочкой» прикрывая от всего мира слабое зеленоватое свечение экрана. Естественно, ничего внятного я там не увидел: по координационной сетке блуждали бессмысленные зеленые пятна, похожие на заблудившихся амеб – «глушилки» вампиров работали исправно. Ксо, ксо, ксо! Да где же этот бака?! Придушу! Собственными руками его придушу! - А вот и второй… - Раздалось у меня прямо за спиной, и по моей шее кто-то провел ногтями: легко, не царапая. Клянусь Богами, я бы заорал, если бы мог. Если бы горло не перехватило спазмом, от которого мгновенно стало нечем дышать, словно меня пару минут подержали под водой. Все навыки и умения в мгновение испарились, оставив только насмерть перепуганное тело. Я резко обернулся, отпрянув, запутался в собственных ногах, небо с Луной стремительно съехало куда в бок и вверх, что-то больно, жестко ударило по заду и локтям, мир полетел кувырком, рождая в ушах комариный перезвон. Толи я потерял сознание, толи, все-таки, не терял, но только происходящее я осознал не сразу. Я полулежал на земле, опираясь на локти и как баран пялился на девушек. Точнее, «пиявок». Они стояли как-то очень странно, неестественно. Одна – прямо передо мной, две – за ее спиной и чуть с боку – тени, и изменчивый лунный свет почти скрывали их от меня, пряча черты лиц, высвечивая только фигуры, словно тушью нарисованные: черные, одетые во что-то настолько обтягивающее, что простора для фантазии не оставляло совершенно. И еще три: еще чуть дальше, еще чуть в бок – этих я совсем рассмотреть не мог: они растворялись во мраке, становясь почти бестелесными тенями. Но больше всего меня пугала та, первая, которая почти нависла надо мной, от чего казалась неправдоподобно огромной, как изваяние статуи богини. Лунные лучи мягко отблескивали на жестких складках ее одежды, играя серебряными заклепками, высвечивая молочную кожу в черном обрамлении куртки, под низко расстегнутой застежкой-«молнией» на груди. Ужасно было ее лицо: глаза, подведенные темным макияжем, казались пустыми провалами глазниц в оголенном черепе. Кожа, и без того, наверное, бледная, в свете Луны становилась бумажно-белесой, делая ее похожей на фарфоровую маску, на которой отдельной жизнью, словно чужие, не отсюда, жили, кривились в усмешке пухлые, почти черные губы, обнажая кончики влажно поблескивающих зубов. Темные, прямые, плотные волосы, напоминали облегающий голову шлем. Наверное, так выглядит сама смерть: вызывающая ужас до мокрых штанов и гротескно-сексуальная. - Хорошенький… - Мурлыкнула она. Ее голос в окружающей нас мертвой тишине грянул как набат, отдаваясь резонирующим эхом. Или мне это только так показалось? – Тебе повезло меньше, чем твоему приятелю. С тобой мы поиграем. Она облизнула губы и, не смотря на то, что этот жест, как и ее слова, был наигранным, театральным каким-то, я его повторил, и меня тут же передернуло от омерзения. Мой собственный язык показался каким-то чужим, скользким и холодным, как змея, а губы – сухими и шершавыми, словно спрессованный песок. - Станцуй, детка. – Она улыбнулась, а мне эта улыбка показалась оскалом. Черная толстая змея бросилась мне прямо в лицо, вгрызлась в щеку, вцепилась зубами и отпрянула назад, сдирая ножу. Мне словно расплавленным свинцом в лицо плеснули: никогда я не знакомился с болью настолько близко. Шее стало мокро и горячо: я коснулся ее, как мне показалось, мучительно медленно – и тут же одернул руку, потому что свинец вместе с болью тут же впитался в мышцы, кости, залезая обжигающими щупальцами под череп. Что-то случилось со зрением: ночная тьма вдруг поплыла, клубясь, словно плотный, густой дым. Я поднес руку к самым глазам, соображая, что что-то темное и мокрое на кончиках пальцев – моя собственная кровь, которой, почему-то, оказалось очень много снаружи меня. Мир трясся как при землетрясении. Или это тряслась моя рука? - Ну же, малыш, станцуй! – Легкое, грациозное движение руки – и черная змея вновь бросилась на меня: я смотрел на нее поверх своих окровавленных пальцев, силясь понять: все это взаправду или я, все-таки, сплю? Это была не змея: ламия. Я, в расплывающемся мире, отчетливо видел все семь хвостов плетки, словно склеенные друга другом, как щупальца атакующего кальмара. Видел каждый узелок, внутри которого прятался маленький металлический шарик. Видел и сами эти шарики с маслянистыми бликами Луны через переплетение кожи.
- Дети, не забываете, что круглая поверхность отражает свет совсем иначе, чем плоская. Постоянно держите в голове структуру объекта: гладкая она или пористая, отражающая или поглощающая. Рисуя объемную фигуру, не забывайте про блики и рефлексы… - Солнечный свет падал пиками сквозь огромные окна, отражаясь в медовых плашках паркета.
Я - художником. Почему я здесь?
- Прости, сынок. Это я виноват, что тебе пришлось так рано повзрослеть. Но я не могу больше ждать. – Отец надсадно, вздрагивая плечами, закашлял, прижимая ко рту платок, как будто хотел загнать кашель обратно в худую, желтушного цвета грудь с выступающим килем, как у птицы. Он искоса, по воровски, глянул на платок, прежде чем убрал его в рукав домашнего кимоно. Но я успел разглядеть на нем кровавые брызги: как бисер. [u]– Став художником ты маму и сестренок не прокормишь. Взрослей. Он подтолкнул меня вперед, к груде листов, сваленных на земле. На самом верху лежал скрученный рисунок: я его почти не видел – только мамину улыбку, искаженную смятой бумагой. Мы смеялись, когда я его рисовал: мама никак не могла усидеть на месте. Бросалась то к плите, то к сестренке, которой пришло в голову попробовать на зуб циновку. Я шагнул вперед – уже сам. Пальцы, в которых угольный карандаш казался волшебной палочкой, проявляющей на бумаге настоящее, никак не могли справиться со спичками. Картон горел не охотно. Он не хотел умирать…
А хвосты плетки все летели мне в лицо, приближаясь мучительно медленно, опаздывая за бешено стучащим сердцем. Я не хотел умирать. Оттолкнувшись локтями от земли, которая спружинила, как батут, я нырком ушел из-под щупалец ламии, успевая перехватить руку пиявки, успевая достать кунай и всадить его в незащищенное, молочно-белесое горло. Меня учили, в меня вбивали эту науку. Руки не тряслись больше. Я четко представлял, что мне делать дальше: падающий труп станет для меня точкой опоры – я оттолкнусь от него, доставая ногой ту, что стояла ближе всех. Потом… - Привет, красавчик! – Прошелестело мне в ухо. И я перестал чувствовать ноги. Разом и абсолютно, как ластиком стерли. Мне не дали упасть, подхватили подмышки – чужие руки показались мне стальными поручнями, больно врезавшимися в плоть – и тут же толкнули вперед. Я автоматически схватился за чью-то куртку, тычась носом в горько пахнущий миндалем, почти обнаженную грудь. - Нравится, малыш? – Клыки вцепились мне в шею, разрывая кожу, мышцы. И новый толчок и опять чужие руки. - Сладенький… - Я почти не почувствовал поцелуй, зато почувствовал зубы, прокусывающие мне губу. Они действительно играли со мной, как кошки с полусдохшей мышью, перебрасывая меня друг другу, словно мячик в детской игре, не давая упасть, отрывая плоть по кусочку. Они не пили кровь, только слизывали. Они играли. Что острее: боль или унижение? Я захлебывался собственной кровью: она была везде – ею были забиты нос, горло, она пузырилась на губах, я выхаркивал ее с каждым выдохом. В какой момент мне перерезали еще и сухожилья на руках – я не понял. Осознал только, что теперь и цепляться не могу. И Луна в небе прыгала, как тот же мячик: вверх-вниз, вправо-влево… Унижение или боль? Я лежу на земле, я не чувствую чужих рук, я не чувствую мягкой женской плоти, нет лиц, волос, дыхания, губ. Нет зубов, рвущих меня. Покой. Я поворачиваю голову – не знаю: зачем. Все мое тело вопит о том, что бы я ни двигался. Ведь это такое блаженство – покой… И, все-таки, я поворачиваю голову. Неизвестность страшнее экстаза покоя. Все «пиявки» стоят на одном колене, склонив головы: темные, светлые, пряди выпачканы в крови – моей. Правая рука каждой касается левого плеча – пальцы тоже вымазаны темным. Я вижу, как на конце длинного ногтя одной набухает капля и срывается, бесшумно падая во взрытую острыми каблуками землю. Они все: покорность и подчинение. Кроме одной: той самой – первой. Она стоит свободно, даже небрежно. Опираясь одной рукой на волох, а другую уперев в похабно отставленное бедро. Перед ней – тоже девушка и у нее темные волосы. Я вижу только блики Луны, запутавшиеся в черных прядях. Я не могу сосредоточится на лице. Все плывет. - Ты что творишь, шавка бешенная? – Шипит та, новенькая, перед которой все преклонили колени. - А что? – Удивляется Богиня Смерти, вздергивая тонкие брови. – Они пересекли границу. Значит: они в нашей власти. - Не говори, что ты не слышала приказа Господина, что бы ни один волос не упал с головы шиноби Кумо или ты не отличаешь шиноби от крестьянина и… - Который поступил сразу же, как ты проделала дыру в мальчишке-генине! – Ухмыляется Богиня. Я когда-то видел бешенную собаку. Она скалилась точно так же. И у нее точно так же дрожала верхняя губа, обнажая зубы до десен. - Не о том говоришь. Ты приказ нарушила… - Ты знаешь, что они сделали с моим парнем, тот, в черном, ты знаешь… Еда убила его и Братство! Ты понимаешь это? – Ничего не осталось от Богини. Была только девчонка в истерике. И даже слезы, текущие по ее маске, размазывающие макияж на длинные, жирные полосы, были жалкими. - Ты пойдешь со мной к господину? Сама? - Пойду, - Первая неловко, по-детски, утерлась рукавом и неуверенно, опираясь на волох, как старуха на посох, шагнула вперед. Я не смог поймать момента, когда оружие в ее руках вдруг перевернулось, и длинный острый наконечник с мерзким всхлипом вошел мне в живот, пригвождая меня к земле, как жука. - Упс. Какая я неловкая… - Ты не смеешь!.. - Еда никогда не будет диктовать нам условия, пока я жива! – Богиня все время была тут, она никуда не уходила. – И ты тоже. Как и твой «господин». Мы – сила этого мира. Потому что мы сильные.
Боль. Она уже была за пределами сознания. Просто весь мир превратился в одну боль: съежившись до одной вулканизирующей точки и, одновременно растянувшись пылающим адом до горизонта, до бесконечности. Дико хотелось орать, выхаркивать вместе с ошметками собственных легких эту боль, но как только я открывал рот: наружу лезли только кровавые пузыри, поднимаясь откуда-то изнутри меня тошнотворной волной, пенясь на губах, душа. Я пытаюсь свернуться вокруг копья, подтянуть колени к груди, царапая землю, пытаясь унять бесконечную боль и удушие, хватая мокрым ртом воздух как рыба – не получается. Я не способен управлять собственным телом. Да это бы и не помогло: я – в аду. Это ад бессилия, ад, в котором я могу только чувствовать боль, откашливая только собственную кровь. Я ничего не могу! А ад уже растягивается до размеров Вселенной. И боль. И беспомощность. Помогите! Помогите мне! Ну, хоть кто-нибудь! Ну, пожалуйста… Помогите… Не хочу… Кровь смешивается со слезами. Боль становится не переносимой. Дико хочется вырвать собственные внутренности, а вместе с ними – и боль. Это не в человеческих силах вынести! Это за возможностями человека выдержать! Но я парализован… Я только и могу, что медленно, тягуче сплевывать кровь. А слезы катятся сами. Я задыхаюсь. Девушка присела рядом со мной на корточки. Темные волосы легко скользнули по шелку кимоно. Эта была другой, не «пиявкой», хотя ее бледная кожа могла поспорить с лунным цветом. Первым порывом было шарахнуться от нее, спасаясь от новой боли, но ведь я не мог ничего… Она протянула руку, убирая мокрые, пропитанные потом пряди с моего лба: нежно, ласково. Я хотел отстраниться: в первый раз за мою жизнь девушка так коснулась меня, а я - в крови, в земле, ей, наверное, неприятно. - Вот глупый, - она улыбнулась тепло, любяще. Я всегда мечтал, что бы мне так улыбалась женщина. – А ведь я совсем не такая, как ты меня представлял. Пойдем? Она коснулась кончиками пальцев моей руки, как будто спрашивая. И в этот миг все прошло. Осталось только умиротворение и… покой? А больше ничего не было. Где-то в тумане, укутывающем нас, как мягким, пушистым, ласковым покрывалом, нетерпеливо всхрапнул белый конь. - Чем это пахнет? Яблоками? Девушка пожала плечами и чуть заметно улыбнулась: - Яблоками? Ну, пусть будет яблоками. Пойдем? Пора. - Пойдем. Я сжал ее ладонь, сам не заметив, как она из нежной девичьей ручки превратилась в обугленную кисть скелета. Но в этом не было ничего ни страшного, ни отталкивающего. Так было правильно. - Пойдем, - повторил я, глядя в ее сияющие глаза. Так правильно.
Награды за репутацию на сайте -
Награды за посты на форуме -
Сябуру Ясине
Отогакуре
NO
Естественно, они меня ждали. Ши, сменивший придворные кружева на черный, облегающий комбинезон с капюшоном, под которым он спрятал свои светлые волосы, сидел на выступе стены и глубокомысленно строгал палочку. Не отличимые друг от друга как две песчинки близняшки Ними и Кими – то ли мои наперсницы, то ли мои телохранительницы и, кстати, такие же полукровки, как и я – играли в увлекательную игру «оладушки». Это могло выглядеть полным идиотизмом, если бы не скорость и сила, с которой они пытались прихлопнуть ладони друг друга. Если так приложить простого человека, то ушибами он точно не отделается. Еще тут присутствовали Таю – главный ловчий – невысокий и гибкий, как ласка парень с ангельским лицом и глазами закоренелого садиста. Ну и где-то в отдалении маячило несколько загонщиков, которых я не знала и знать не желала: не королевское это дело. Заметив меня, парни склонились в поклоне, а близняшки изобразили реверанс, что при их одежде выглядело весьма забавно – явно не хватало юбок: оттопыренные пятые точки, обтянутые кожаными брюками, как-то особенно нахально блеснули мягкими бликами в лунном свете. Я не удержалась и фыркнула. Одна из девиц, Кими, кажется, едва заметно мне подмигнула и чуть усмехнулась кончиком губ. - Все готово, ваше высочество. – Негромко и весьма подобострастно проговорил Таю, взглядом сверля дырку мне между бровями. Мне немедленно захотелось поковырять это место пальцем, проверяя целостность черепа. Один из ловчих подал мне поднос с простым белым платком. Многие предпочитали ориентироваться по запаху, например, нижнего белья «оленя», особенно, если целью охоты была женщина. Я же предпочитала вот такие вот платки, которые «олень» просто носил сутки с собой – так было интереснее. Да и нюхать чужие выделения мне как-то не слишком нравилось. Я натянула на руку перчатку и взяла ткань двумя пальцами, проведя перед лицом. - Что скажешь? – Поинтересовался Ши, оставив в покое свой прутик. - Ну… Мужчина, - выдала заключения я. - Информативно! – Хмыкнул вампир и вновь вернулся к увлекательному занятию по превращении палки в зубочистку. Я закрыла глаза, пытаясь воспринять запах так, как меня учил Ши: объемно, как шар-калейдоскоп, каждый цвет в котором - особенность человека. Нет, вампиры не ориентируются по запаху, как собаки. Не воспринимаем мы и ауру, как шиноби-сенсоры. Скорее, нечто средние: запах помогает уловить чакру, смутно, очень субъективно, не считывая ее. Ши называет это «голос крови». И, если мы знаем запах конкретного человека, то можем выделить его чакру среди остальных. Но и запах надо «понять», почувствовать, чем он отличается от тысячи других. А это сложно: обоняние то у нас обычное, человеческое, но и его можно развить. - Мужчина, - повторила я, открывая глаза, - Уроженец Молний, из центральной части, значит, не потомственный «олень». Молодой. Не старше двадцати пяти. Много тренируется, ну, это понятно. Гладко бреется и… высокий. - А это ты с чего взяла? – Ши с интересом на меня смотрел. Кими, стоя за спиной сестры, беззвучно мне аплодировала. - Платок совсем не пахнет… гм!.. нижним этажом, значит, он его носил в нагрудном кармане. Но запах пены для бритья совсем слабый, хоть и свежий. Значит – высокий. – Я ладонью показала расстояние от груди до подбородка, объясняя свои слова. – Еще он хитрый, выносливый, хороший боец и прекрасно ориентируется в лесу. Я бросила платок обратно на поднос. - Такие то заключения с чего? – Левая бровь Ши удивленно изогнулась. - А другого бы ты мне не подсунул! – Я показала вампиру язык. - Наглая мелочь! – Ухмыльнулся беловолосый. - Оружие? – Поинтересовалась я у Таю, лишь обозначив поворот головы в его сторону. - Два коротких топорика, госпожа, кунаи, охотничий тесак. - Отлично! Так, все железо оставляем здесь, загонщиков тоже. Ши-кун, ты пойдешь сзади меня, Ними-чан – слева, Кими-чан – справа, Таю – замыкаешь. - Разумна как всегда. Нарвемся на шиноби – с императором сама объясняться будешь. – Проворчал беловолосый. Я предпочла его замечание проигнорировать. Во мне уже начинал закипать азарт. - Где его выпустили? - У Черного ключа, за балкой. – Главный ловчий был все так же почтителен, но теперь мне казалось, что он пытается просверлить силой взора мне затылок. - Значит, форы у него минут сорок… Отлично! Вперед! Когда Ши меня первый раз вывел на охоту, сказать, что я была шокирована – это не сказать ничего. Нет, сам факт охоты на людей меня не смущал нисколько – в самый раз в духе вампиров. Удивили «олени», так тут называли тех, на которых охотились. В Империи существовало несколько частных заповедников, самый шикарный из которых считался императорский: там готовили и выращивали «оленей». Ну да, я не оговорилась – выращивали. Особо успешных «оленей» и «олених» пускали на разведения потомства и таких детей с детства готовили в жертвы охоты. Содержались там и простые люди, похищенные из деревень Страны Молний – для любителей легкой добычи, для тех, кто наслаждался не состязанием с жертвой, а самим процессом загона, травли и страха. Но была и еще одна категория «оленей». Ими по собственной воле становились люди (кстати, еще один шок меня ждал, когда я осознала СКОЛЬКО людей живет и служит «пиявкам» по собственной воле, чувствуя себя при этом вполне комфортно!), метисы, квартероны и, даже, полукровки. Это были прекрасно подготовленные бойцы и следопыты, которым платили за исполнение роли «оленя». Охота, все-таки, была больше спортом. Конечно, всегда оставался риск, что жертва погибнет, но ведь этот риск есть везде: где-то больше, где-то – меньше. В таком случае, убийца выплачивал заповеднику и семье погибшего не хилую компенсацию. Вот такие «профи» мне нравились больше всего! Это было действительно состязание, а не просто погоня за жертвой. Даже племенные «олени» - хуже. В них на подсознательном уровне вбивали подчинение и они все равно подыгрывали охотникам. Другое дело, когда свободные человек борется за деньги и собственную жизнь. Чем больше охотник заплатит – тем больше перепадет жертве. Но, если слишком сильно распалить в охотнике азарт, тем сложнее ему будет остановиться, хотя вампиры и не сходят с ума от запаха крови, как это принято считать. Скорее, мозги сносит от чувства победы и всевластия над жертвой… Черные деревья неслись мимо меня, сливаясь в непроглядный мрак за моей спиной. Серебристый диск Луны, которая уже начала клониться к горизонту, то появлялась, то пропадала за ветвями, вычерчивая внизу слабо светящуюся паутину из света и теней. Ветви мягко пружинили под ногами. Зрение, обостренное адреналином, казалось было способно различить каждый отдельный листок. Мозг работал четко, как компьютер: анализируя, за доли секунды принимая решения. И, где-то очень близко, но, все-таки, отдельно от тела, была я, как стакан до краев наполненная пузырящейся эйфорией азарта. Толчок, прыжок, короткий полет, пробежка, толчок… Цепляюсь руками за сук над головой, балансируя на слишком тонкой ветке – прыжок, перелет и снова – толчок. Слева и справа от себя в лунных лучах я различаю летящие тени, как призраки – близняшки. Несутся мимо деревья, они пролетают с такой скоростью, что, кажется, голова должна кружиться, но она ясна. Пляшет в небе Луна, подмигивая белым оком. Толчок! Прыжок! Короткий полет… Я уже чувствую жертву, хотя не могу точно сказать, где она. Просто вдруг мое сердце сбивается с ритма, замирает на миг – и начинает биться вновь, но уже в унисон с сердцем оленя. Я чувствую, что щерюсь, обнажая зубы. Тихий рык помимо моей воли вырывается из горла. Я останавливаюсь прислушиваясь, принюхиваясь. Тихо. Лес замер, съежился, затаился, чувствуя четырех охотящихся хищников. Лес боится. А во мне кипит азарт, кровь пузыриться, как шампанское. Это чувство… Да, оно очень похоже на предчувствие оргазма, только для полной разрядки мне необходимо отыскать «оленя». Я не слышу его, не чувствую его запаха, только на самом краю сознания вдруг вспыхивает ярко красный, трепещущий огонек. Там, слева от меня. Я шиплю сквозь оскаленные зубы: есть! Отталкиваюсь от ветки и прыгаю далеко в сторону и вниз, ловя кайф от короткого полета. Дерево мягко пружинит подо мной. Вперед! Пляшет Луна. Огонек чужой ауры становиться все ярче, все отчетливее, я уже почти знаю, под каким деревом затаился «олень»… Вдруг мертвый воздух разрезает яростное шипение атакующего вампира и сразу за ним – короткий, острый вскрик. Мое сердце камнем проваливается куда-то в бездну: нет, только не это! Пробежка – и прыжок вниз, на землю. У края поляны стоит парень. Он действительно высок и в обеих его руках сжато по небольшому топору. В стороне, щерясь, зажимая рукой бок, отползает одна из близняшек. Сердце возвращается на место, хотя восторг и замутнен сознанием, что нашла его не я. Но самый пик, самый кайф еще впереди. - Назад! – Шиплю я трем теням, бесшумно приземлившимися за мной. Кажется Ши что-то пытается возразить. Я снова шиплю, уже громче, как разъяренная кобра – и он отступает назад, во мрак. Я вижу только его слабо-фосфорицирующие глаза. Я припадаю к самой семле, опираясь только на кончики пальцев, следя за «оленем». - Ну, тварь!.. – Подбадривает он, поудобнее перехватывая топорики. Меня не надо подбадривать, я и так – на взводе. Я прыгаю вперед резко, с места. Он готов, встречает меня перекрестным ударом лезвий: снизу и сверху. Но я не так глупа, ждала этого и, едва успев приземлится, скользнула дальше, вперед, ему за спину. У него есть оружие, у меня – нет. У меня только сила, которую дают мне мои проклятые гены… Но, и парня обучали противостоять таким, как я. Он отскакивает в сторону, разрывая дистанцию. Опасливо косится на моих спутников: тени в тенях, но они стоят неподвижно. Пока он оглядывается, я прыгаю на дерево и тут же – на следующее. Наверное, я напоминаю распластавшуюся паучиху. Плевать! Парень на миг теряет меня, растерянно крутит башкой и я падаю на него сверху, обхватывая ногами. Мой браслет, торжествующе блеснув в лунном свете, распарывает его шею: кожу, мышцы и в горло мне бьет горячая, терпко-соленая струя. Мы, переплетенным клубком, падаем на землю, но я этого уже не чувствую: мир окутывает сияющая вспышка ослепительно-белого света со вкусом крови. - Принцесса… - Я потрясла башкой, приходя в себя, - Ваше высочество… - Я тут, Ши-кун, - пробормотала я, пытаясь встать. Беловолосый не дал мне этого сделать, надавив на плечи. - Сиди спокойно, коротышка. Он таки умудрился всадить кунай тебе в бедро. Я недоуменно перевела взгляд на свою ногу: действительно – кунай засел едва не по рукоять, но в мякоть – ничего страшного. А я даже и боли не чувствовала. - Ее высочество прирожденная охотница, - В голосе Таю сквозило не прикрытое и вполне искреннее восхищение. Он опустился рядом со мной на колени, возясь с походной аптечкой. - Прирожденные охотницы не ловят собой кунаи. И уж тем более, не вскрывают хорошим оленям яремные вены. Ты немного погорячилась, коротышка. Теперь боль добралась до меня. Это было неприятно. Я вцепилась в плечо Ши. - Плевать! – Буркнула я, сцепив зубы. – В следующий раз хочу полукровку. Сябуру Ясине Ранг: генин Ото Скорость: 351 Жизни: 1500 Запас Чакры: 751 Сила и Стойкость: 1398 Кошелек:850 Доступные стихии:песок Миссии:D-0,C-0,B-0,A-0,S-0. Экипировка: (пока что пусто) Оружие:Сюр-10;Кун-10;Взр.Свит.-1 Бои:Победы-Поражения-
Награды за репутацию на сайте -
Награды за посты на форуме -
Сябуру Ясине
Отогакуре
NO
Где то там, за раскидистыми кронами деревьев, умирал закат. Здесь же, внизу, ночь уже вступала в свои права, жадно пожирая оставшийся свет, разливая по земле колеблющийся, неверный сумрак. Я, небрежным жестом, отослала от себя слугу с факелом – я хотела темноты и ночи. Мне огонь не нужен. Вокруг меня суетился, жил лагерь: бегали егеря, заканчивая приготовления, откуда то издалека, приглушенные ночью, доносилась перекличка рогов загонщиков. За моей спиной, на освещенной поляне, группками, парами, негромко переговаривались придворные: до меня доходил только ровный, как жужжание мухи, слитый хор голосов, изредка взбрызгивающий деликатным смехом. Между вампирами бесшумно скользили слуги с подносами, дабы господа могли скрасить ожидание: прохладительные напитки, алкоголь, закуски столь изысканные, что изысканности в них было больше, чем калорий. И кровь. Конечно, кровь. Даром, что тут запрещено использование чакры. Нет, при сиятельном дворе кровь давно утеряла свое изначальное предназначение, а стало атрибутом «инности». Мы не люди, не шиноби. Мы – вампиры! Ущербный геном подарил нам ощущение величия, чувство того, что мы над этим миром. Шутки Богов… Как странно… Когда это я успела сменить «они» на «мы»? Чуть в стороне перебирала струны моя личная певица, услаждая слушателей чем-то в меру романтичным и ненавязчиво сопливым. Тявкнула чья-то «наручная» собачка и тут же пристыженно замолкла, смутившись, что посмела нарушить царящую на поляне добропорядочную «пиявочную» утонченность и благолепие. Двор ждал начала последней в летнем сезоне Большой Императорской Охоты. Мне не было до них дела. Почти не было. Я сидела в кресле, повернувшись к собранию спиной, разглядывая лежащие передо мной изломанные, движущиеся, гротескно вытянутые тени тех, кто был на поляне. Театр теней и все мы в нем актеры. Когда то я мечтала быть режиссером, а сейчас… А сейчас я стала обыкновенным статистом с двумя репликами за весь спектакль. Я потерялась среди других теней. Кто-то подошел сзади, встал, опершись локтями о спинку кресла, качнув его. Я не оборачивалась, не пыталась понять: кто это. Раз мои телохранительницы, двумя изваяниями застывшие под деревьями в нескольких шагах от меня, даже не дернулись, значит: он имел право подойти. - Опять грустишь, Коротышка? – Ши, моя беловолосая нянька. Я качнула головой, обозначая отрицание. Мне не хотелось двигаться, не хотелось говорить. Я хотела быть в темноте. Одна. Но как раз это не входило в список того, что я могла бы себе позволить. Я имела право распоряжаться чужими судьбами, но никак не своими поступками. - Нет, Ши-кун. – Я отхлебнула из бокала. Странно, но я почти забыла, что держу его. Не вино и не кровь – обычный сок. Я не хотела пропустить ни одного мгновения из своей жизни. А живой я была только на охоте. И когда ОН был рядом. Охота случалась чаще. – Знаешь, есть такое словечко: «сплин». - Не люблю я эти заморские слова. Кончай сопли развозить. Вот, послушай. – Он уронил мне на колени черную коробочку плеера. – Тебе должно понравится. Я вслушивалась в слова, отбивая подушечками пальцев ритм на подлокотнике. Песенка была примитивная, но… Но что то такое, от чего сердце начинало биться чуть чаще в ней присутствовало.
- Ну и что? – Я вынула горошины наушников. – Очередные девочки играют в роковых демониц. Чем тут я должна восхититься до потери пульса? - Да? Мне казалось… Впрочем, ладно. И я могу ошибаться. Кстати, у меня для тебя сегодня сюрприз. Я заметил, что ты начинаешь скучать на охоте. - Не тяни. – Поморщилась я. – Больше всего меня в тебе бесит то, что ты никогда прямо не ничего скажешь. Без прелюдии никак? - Без прелюдии пресно. В общем, для тебя, мое прекрасное Высочество, сегодня необычная жертва. - А если поподробнее? – Что скрывать: его слова меня заинтересовали. Я даже голову подняла, вглядываясь в его лицо, скрытое от меня тенью – только отблески факелов бросали огненные блики на почти белые пряди. - Понимаешь ли, Коротышка, в последнее время участились случаи, когда шиноби с постов на границе Золотого Леса эту самую границу пересекают. – Вампир положил подбородок поверх сложенных на спинке кресла ладоней, задумчиво глядя куда-то в темный лес. - Понимаешь, скучно им торчать на равнине, всеми ветрами продуваемыми. Экстрима душа просит, адреналина… - И ты решил их использовать в качестве жертв? – Я встала, отворачиваясь от него – не хотела, что бы он видел моё лицо, была не уверена, что справлюсь с эмоциями. – Благодарю, Ши-кун, но такие развлечения мне не нужны. - Погодите, Ваше Высочество, не бегите впереди лошади. Я успел достаточно тебя изучить и от рождения не являюсь дураком. Знаю, что тебя подобное не устроит. Да и Император старается не ссорится с Кумо. Все гораздо проще и изящнее: я им предложил поучаствовать. За очень хорошее вознаграждение. Правда, еще большее вознаграждение получил их командир. - И… - Я откашлялась, слыша, что мой голос сипит. – И они согласились? - Ты не поверишь: едва бегом в лес не побежали. – За издевку, звучащую сейчас в голосе Ши, я готова была его голыми руками придушить. – Я даже денег им мог не предлагать. За славой «победителя пиявок», особенно, когда тебе за это ничего не будет, любой бы рванул. - Нет, я не буду в этом участвовать. – Убедившись, что я вполне смогу изобразить холодное равнодушие, я повернулась к нему, сложив руки на груди. – Мне не интересно, когда толпа вампиров носится за одним неопытным генином… - Разве я сказал, что нашим «оленем» станет генин? – Вампир иронично приподнял левую бровь. – И кто говорил про толпу? Опытный чунин, боевая группа, сосланный на границу за пьяную драку в кабаке. И против него ты да я, да мы с тобой. Ну, и, естественно, твои телохранительницы. Я не великий боец, сама знаешь. Ты, как раз, и есть тот неопытный генин. По-моему, все честно. Хотя, если хочешь, можешь пригласить еще кого-нибудь. Например, эту восходящую звезду, господина Мотарасу Кента… - Нет! – Поспешно, слишком уж поспешно, оборвала его я. И, скрывая свою оплошность, за которую мне хотелось себе язык откусить, наклонилась, якобы проверяя завязки на высоких сапогах. – Не хочу ни с кем делить удовольствие. - Я всегда знал, что ты – маленькая жадюга. – Вполне довольный ухмыльнулся Ши. Чунин Кумо… Как я смогу охотиться на него? Ведь, может быть, я его даже знала. Уж видела то точно. Одно дело – бой, когда все честно, когда сила против силы, опыт против хитрости и еще пес знает что против чего. И совсем другое дело – охота. Охотиться за шиноби Деревни, загонять его, как зверя… Но… Это действительно может быть интересно. Рога загонщиков запели совсем близко, торжествующе, требовательно, зовя за собой, извещая, что олени выпущены и несутся по ночному лесу, спасая свои жизни, несутся именно туда, где господа вампиры смогут их убить для собственного удовольствия, или просто поиграться, или… В общем, они уже бегут, что бы доставить развлечь нас. Люди на поляне оживились, заспешили, разбиваясь на группы, во главе которых вставали егеря и распорядители охоты, и один за другим растворялись во мраке, за стенами черных деревьев – кто-то бесшумно, как тень. Кто-то улюлюкая и свистя, как будто подбадривая жертв. А кто-то со скучающей миной придворного, исполняющего скучную и нудную «обязаловку». Я не спешила. Спокойно проверила застежки и шнуровку, амуницию. Меня точно подождут. Мой олень без меня не убежит. Хотя, если быть до конца честной с самой собой, я просто не хотела смотреть на охотников. Боялась, что увижу ЕГО, случайно встречусь с ним глазами. Чего я боялась больше: что увижу в них азарт убийцы? Что он увидит в моих глазах тоже? Я не знала. Просто: не хотела смотреть. Рядом со мной, как всегда абсолютно бесшумно, материализовался Таю, главный императорский ловчий. Почтительно поклонился мне, сверля ненавидящим взглядом. Почему я до сих пор не заменила его, кто мне скажет? - Пора, Ваше высочество… - Рукой, затянутой в перчатку он мне протянул платок-метку. Я поднесла лоскут к лицу, закрывая глаза, сосредотачиваясь, превращаясь в ищейку, выслеживающую дичь. В пса. Я видела его. Я знала, какой он. И я чувствовала его. Он наслаждался этой охотой. Он хотел продемонстрировать себя. Он хотел станцевать со Смертью. Он был уверен, что обманет ее, откупиться от нее жизнями охотников. Он был уверен, что сильнее нас. Мне это нравилось. - Вперед! – Скомандовала я своему небольшому отряду, сама себя ловя на том, что щерюсь, что моя верхняя губа подрагивает, обнажая зубы, как у суки, напавшей на след оленя. Но сейчас можно. Сейчас можно все. Я начала жить.
Сообщение отредактировал Сябуру_Ясинэ - Четверг, 23.08.2012, 14:18
Награды за репутацию на сайте -
Награды за посты на форуме -
Сябуру Ясине
Отогакуре
NO
Луна, мелькающая над головой, мечущаяся за путаницей ветвей, уже перевалила через зенит, начиная свой путь к горизонту, когда я – и именно я! – наконец уловила четкий свежий след! - Вперед! – Почти прорычала я. Он водил нас по лесу, запутывая, как заяц путает лису. Он не бежал, а насмехался над нами, игрался, издевался. Дважды мы натыкались на других оленей, причем одна спряталась так качественно, что если бы не вскрикнула, когда мы приземлились ей почти на голову, то ее вряд ли обнаружили. Но другие меня не интересовали. Мне нужен был только мой… Нет, не олень – волк. И я летела вперед, прыгая с одного дерева на другое, принюхиваясь, всматриваясь, сканируя, пытаясь отыскать след. И начинала уставать, чувствуя, как жгучее разочарование подступает к горлу ежистым комом. Как раз тогда, когда уже всерьез начала задумываться о прекращении погони, я и «взяла след». Мы мчались вперед – пять теней в тенях, только металлические пряжки иногда взблескивали в копьях лунных лучей. Кровь, насыщенная адреналином, кипела в венах, как шампанское. Сердце гулко и ровно билось в груди, а в ушах звучал девичий голос:
Это не любовь, Это Дикая Охота на тебя…
Я начала понимать, почему Ши подсунул мне эту песню. Она могла показаться примитивной только тому, кто никогда не чувствовал азарта охотника. Кто не чувствовала запаха жертвы. Кто никогда не шел по следу. Нет, не демоница ее пела, а охотница. Охотница, летящая по ночному лесу, затихшему, притаившемуся, испуганному, чувствующему хищников. Ровный стук сердца, мышцы, работающие как поршни. Глаза, отыскивающие следующую точку для приземления прежде, чем кончики пальцев коснуться предыдущей. Трепещущие ноздри, жадно вбирающее запахи: влажной земли, палой листвы, травы, мелких животных и его: самый волшебный, самый пьянящий.
Стынет красный сок, Где-то вдалеке призывный клич трубят...
Трубят. Трубит азарт, пьянит, кружит голову, в то же время, даря такую ясность, такое кристально чистое сознание, какого невозможно получить нигде в мире, вне охоты. Нет, моя кровь не стынет, она вскипает тысячами пузырьков, будоража, заставляя двигаться еще быстрее, напрягаться почти на пределе человеческих возможностей… Но я же не человек! Вперед, вперед, вперед! Туда, гда нас ждет наш волк. Я слышу биение его пульса, слышу, стук его сердца. В нем тоже кипит азарт. Нет, он не напуган, он не чувствует себя жертвой. Он сам - охотник. Вперед! Он не прятался, он ждал нас, стоя посредине почти круглой полянки. Я знаками показываю сопровождающим окружить полянку. Мне мало охоты – мне нужен спектакль: хорошо подготовленная сцена и актеры, отлично знающие свои роли. Свет софитов заменит мне Луна, заливающее небольшое пространство яростным белым светом. Волк стоит, спокойно сложив руки на груди, не касаясь рукояти меча, висящего у пояса. Это действительно шиноби и дело не в форменном жилете-разгрузке и не в протекторе, как будто нагло ухмыляющемся, с вызовом отблескивающем, как будто светящемся своим собственным светом, в ответ Луне. Нет, в самой его позе, в развороте плеч, в том, как он осматривается, немного наклонив голову, исподлобья – во всем этом сквозит то, что он воин. Он мне кажется смутно знакомым, но я была готова к этому и даже не пытаюсь напрячь память. Я не желаю видеть в нем человека. Для меня он – волк. Мы выходим одновременно, разом шагнув на освещенную поляну. Сцена готова, спектакль начинается. Он встречает нас короткой усмешкой, мигом находит глазами меня и отвешивает короткий, шутовской поклон. Его наверняка предупредили, что он будет участвовать в охоте принцессы, а я здесь больше всего на нее похожа: гораздо ниже своих спутников, сильнее всего смахивающая на человека. И больше я его не интересую. Он косится на близняшек, стоящих по бокам от него, правильно оценив расстановку сил. Он вооружен, в полной «выкладке» шиноби. У нас нет оружия. Он может пользоваться чакрой, мы – нет, таков уговор. Он один, нас – пятеро. Но с нами сила, ловкость и скорость вампиров. Какие ставки, господа? Я предполагала, что он сложит печать, ведь расстояние между нами было приличное и у него вполне хватало на это времени, но я ошиблась. Волк крутанулся на месте, как юла, и во все стороны от него, как расходящиеся круги по воде от брошенного камня, полетели злые осы сенбонов. Хотя, может это и было его дзютсу? Мне рассуждать было некогда: я едва успела упасть на землю, и то стальные стержни причесали мне волосы и застряли в кожаной куртке, царапаясь спину. Яростно зашипел раненый вампир – я не разобрала кто. С силой оттолкнувшись от земли, не поднимаясь, я кувырнулась через голову, сокращая дистанцию, я мячом подкатываясь к нему в ноги, сбивая и… И только моя «компактность» спасла меня в очередной раз. Лезвие катаны чиркнуло над самым виском так, что я почувствовала холодок стали. Я ничего не успела сообразить, как меня накрыла тень, только и увидела над собой чью-то руку и в следующий миг – словно нож гильотины – опускающееся на нее лезвие меча. И опять для того, что бы встать, мне не хватало времени. Я откатилась в сторону, приподнимаясь на напряженных пальцах и упираясь в землю носками сапог, ловя краем глаза улетающую в темноту кисть руки, оставляющую после себя шлейф блестящих, как бисер, черных кровавых брызг. Ши скорчился на земле, свернувшись эмбрионом, прижимая к груди искалеченную руку, заливая под собой землю. Он молчал: толи потерял сознание, толи боль была такой, что и орать сил не оставалось. Прямо под ногами у волка скреб каблуками палую листву в предсмертной судороге Таю, тараща в небо бессмысленные, белесые глаза – я так и не поняла, что случилось. Одна из близняшек сидела, привалившись спиной к дереву, из глазницы превратившейся в кровавую ямину, торчала спица сенбона. Вторая лежала, нелепо раскорячилась, похабно задрав колени к небу, позади шиноби. Мне показалось, что ее облили кислотой. Я переводила взгляд с одного своего спутника на другого, еще не понимая: что, собственно, произошло. И тут я услышала… тишину. Такая тишина, наверное, бывает только в могиле. Я подняла голову, глядя на волка. Он, ухмыляясь, смотрел на меня. Густая, тяжелая капля, соскользнула с клинка в опущенной руке, беззвучно падая на землю. - Ну что, Ваше Высочество, вы удостоили меня частной аудиенции? - Его голос, чуть запыхавшийся, доходил до меня как сквозь вату. – И что мне с вами делать? Выдрать для начала или сразу убить?
Больше всего мне сейчас хочется провалиться сквозь пол, который я так старательно разглядываю. Я буквально чувствую, как весь класс смотрит на меня: ехидно, с издевкой. И только присутствие сенсея не дает им поиздеваться надо мной в полный голос, но смешки я отлично слышу. Они рады моему провалу, они буквально наслаждаются им. У меня тут друзей нет. Я самая маленькая и самая невзрачная из всех девочек. А ведь это уже преступление. Но, кроме этого, я никому не даю «спуску»: если не помогают слова – лезу в драку. А связываться со мной боятся, ведь мой родной дядя – заместитель каге, а мои братья уже заканчиваю Младшую Академию. Они называют меня Чумой. И вот я опозорилась, перед всем классом опозорилась! Не смогла сделать печать, которую мы проходили аж в прошлом году! Я просто перепутала Кабана и Дракона и теперь стою перед ними, вся засыпанная песком, закусив губу до солоноватого привкуса крови: только бы не разревется. - Ну и что мне с тобой делать, Ясинэ-чан? – Спрашивает учитель. – Выдрать для начала или сразу убить, что бы ни позорила свою семью? - Не знаю, Норо-семпай, - Лепечу я и поднимаю голову, что бы с вызовом на него посмотреть. Но выглядит это, наверное, жалко. И смотрит он на меня тоже жалостливо – от этого мне только хуже.
- Не знаю, Норо-семпай, - Шепчу я. Я смотрю на мою телохранительницу с выбитым глазом, а она смотрит на меня. - Подожди… Ты же… Ясинэ? Курой Ясинэ? – Кажется, волк действительно удивлен. Я механически киваю, следя за девушкой. Он ее не видит, она с боку и чуть позади него. Да и не до того ему - он уверен, что мы с ним остались одни. - Сябуру Ясинэ. – Поправляю я его, чувствуя, что мои мышцы становятся туго стянутыми пружинами. - Но… Мы прыгаем одновременно. Девушка - ему на спину, цепляется шиноби в волосы, запрокидывая его голову, подставляя мне открытое горло. Я – на грудь, обхватывая его ногами. Кажется, моя телохранительница визжит, как ошпаренная кошка, а я смотрю прямо в удивленные, ничего не понимающие глаза. - Ты же не Святую Деву звал? – Выплевываю я ему в лицо. Я взмахиваю правой рукой: браслет-дракон победно вспыхивает в лунных лучах и в следующий миг хребет серебряной ящерицы, заточенный под лезвие, вгрызается в плоть, вскрывая вены. У нас нет клыков – врут люди.
Сюр-10;
Кун-10;
Взр.Свит.-1 
Войти на сайт
